Вкратце хочу вам написать о себе.  Мне 52 года, образование среднее, холост, детей нет, родителей тоже. Родился в Казахстане в Кустанайской области. И хотя у меня были родители, я воспитывался на улице среди беспризорников и воров. Такая жизнь привела меня 17-ти летнего паренька на скамью подсудимых, а потом и в тюрьму, в которой я и провел всю свою сознательную жизнь, а точнее тридцать лет.

Жил по воровским законам, никогда не перед кем не вставал на колени. Человек, ставший на колени, уже не человек. По такому принципу я и жил до определенного периода жизни, пока не встретился с одним человеком. Эта встреча перевернула все мое мировоззрение и дальнейшую жизнь.

Это был не простой человек, а человек верующий, звали его Павел Мисеришев, по национальности румын.

И вот при каких обстоятельствах мы встретились, было это на дальнем востоке в городе Благовещенске в центральной тюрьме, куда меня привезли, после очередного побега с сквозным пулевым ранением грудной клетки, и поместили сначала в камеру одиночного типа, т.е. не поместили а бросили со словами: «Сдыхай, особо опасный рецидивист». Мне не оказали  никакой медицинской помощи, если не считать, что один из сотрудников, заткнул мне раны ватой.

Так я провалялся 8 дней. Это было невыносимо мучительно и больно. Сначала я даже не допускал мысли, что могу умереть. Встал на ноги, но долго стоять не мог, кружилась голова, ноги подкашивались, я сел, и хотел лечь, но почувствовал страшную боль, которую до этого момента не испытывал. Сколько мне пришлось преодолеть мук, чтобы лечь и уже после этого я не пытался встать.

Каждый день, приходили сотрудники и смотрели на меня, и говорили между собой, ты посмотри, какое ранение, а он ни разу не потерял сознание. Это было так, и это было самое страшное, умирать в сознании.

В то время я был не верующим, я не знал, что есть Господь Иисус, но я верил, что есть Бог. И вот все это время я обращался к Богу и просил Его спасти меня. Я не мог смириться с мыслью, что мои враги будут радоваться моей смерти. Я видел их довольные лица, и просил, чтобы Бог не представил им такой возможности торжествовать на до мной.

Так в трудную минуту, я не осознавая, обратился к Богу. На 8-й день пришел врач и осмотрел меня, и уходя сказал надзирателям, чтобы меня перенесли в сан часть. Там мне оказали помощь, выкачали кровь из грудной клетки, и я смог легко дышать. Мне стало легче, пробыв в больнице десять дней, меня перевели в общую камеру, правда, в маломерку, в ней находилось всего три человека. Среди них был и Павел. Я сразу же подружился с ним. Его в камере уважали. У меня сложилось впечатление, что его уважают за физическую силу и огромный рост, потому что в преступном мире уважают и признают только силу. Но оказалось совсем другое.

Я все ему рассказал о своей жизни. Он спросил: «Что, Анатолий, страшно умереть?». Я не хотел сознаться, что было страшно, и ответил: «Да, не то, что страшно, просто, знаешь, тебя не будет, а жизнь будет продолжаться. Люди будут веселиться, и радоваться. Все будет продолжаться, а тебя не будет. Обидно».

Павел посмотрел на меня очень серьезно и спросил: «Анатолий, ты с какого года?» Я ответил: «С 1948», — «А ты ни разу не задумывался о том, что жизнь была и в 47 и в 46 и раньше, а тебя не было?», — я как-то растерялся, я никогда об этом не думал, а он продолжил: «… а ведь тебя могло и не быть. Но по великой милости Божьей ты родился. Ты не задумывался для чего?   Вот мне не страшно умереть». Я вытаращил на него глаза, я впервые видел человека, который заявляет, что не боится смерти.

Я, который прошел весь ад этого преступного мира, участвовал в драках и понажовщинах, и не встречал человека, который бы, не боялся смерти. У меня непроизвольно вырвалось: «Не может быть, все боятся. Просто другие не говорят об этом и не показывают вида, но боятся все!».

Павел ответил: «Есть другая жизнь, жизнь вечная и для этой жизни нас сотворил Господь. Но человек утратил ее своим грехопадением, но Сын Божий, Иисус Христос, вернул ее нам».  Я спросил: «Какой еще Иисус?», — и Павел все рассказал об Иисусе Христе, о том, что Он пострадал за грехи наши, искупив нас Своей кровью.  Он Сам не имел греха, но пострадал за мои и твои грехи, победив смерть на кресте Голгофском. И сейчас Он помог тебе выжить, дав время для вразумления.

Наша встреча не случайна, так было угодно Господу». В ответ я махнул рукой, сказав: «Всё это выдумки людей». Павел не стал со мной спорить, только сказал, что за 600 лет до рождества Христова, когда еще в помине не было такой казни на кресте, пророки предсказали Его распятие.

Я сказал: «Да ну?». Павел взял Библию, открыл её и дал мне.  Вот, если хочешь, возьми и прочитай. Это была книга пророка Исаии, 53 глава. Я прочитал, потом Павел взял Библию, и дал мне прочитать о казни Иисуса Христа, в Евангелие от Матфея. Я был поражен. Мы много говорили о Христе, и так незаметно прошел месяц.

Павла увезли, а я остался в тюрьме, в ожидании суда, но  перед уездом он оставил мне Новый Завет.  Не знаю, откуда у него было столько духовной литературы, в те годы, когда ее распространение было запрещено. За её распространение Павел в 1983 году и получил 8 лет лишения свободы. Мы встретились с ним в 1988, и больше нам не суждено было увидеться. Но Господь так распорядился, что эта встреча не прошла бесследно.

И вот подходил к концу 1989 год, меня повели на суд, который длился менее часа. Мне вынесли новый приговор, 15 лет особого режима  исчисляя срок с 1 октября, 1988 года.

У меня только и вырвалось с горла: «За что?» В знак протеста я объявил смертельную голодовку. Судья улыбнулась такой милой очаровательной улыбкой и сказала: «Это ваше право». В тюрьме я сказал, чтобы меня содержали одного, потому что если я буду голодать, и содержаться в общей, камере, голодовка не считается действительной.

Меня поместили в камере одного, на седьмой день голодовки у меня было такое состояние, что не хотелось жить. За эти дни я вспомнил всю свою жизнь до мельчайших подробностей, и к чему она меня привела. Я увидел себя со стороны, в маленькой, грязной, холодной камере на цементном полу измученного, худого, грязного всеми забытого, никому не нужного, жизнь прошла бесцельно и бездарно, а впереди тьма и нет никакого проблеска, на который можно было бы надеяться, чтобы жить дальше.

Ради чего? Тьма и пустота!

Я решил покончить жизнь самоубийством, но как? Вскрыть вены, нет ни лезвия, ни стекла, нет даже окна, есть маленькое за решетчатое отверстие над дверью, в котором лежала электрическая лампочка, освящающая камеру. Я решил повеситься за эту решетку, но где взять веревку?

Я снял нательную рубашку, порвал ее на полосы, полосы скрутил по две вместе, и получился прочный жгут. Решетка была высоко, в углу стояла параша, т.е. емкость для оправки, я подтянул ее ближе и прежде чем встать на нее, я решил попрощаться. Но с кем? Никто меня не ждал!

Мне стало так невыносимо больно, вот ухожу из этого мира и мне не с кем проститься, я одинок. Я стоял с закрытыми глазами, и только хотел открыть их и залезть на парашу, как услышал ясный и громкий голос: «Не делай этого! Я люблю тебя!».

Я вздрогнул, в камере никого не было, откуда этот голос? Мне показалось, что он раздался сверху и наполнил собой всю камеру. Я со страхом открыл глаза и поднял голову вверх. В оцепенении спросил: «Кто ты?», и услышал: «Я Иисус!», — в тот же миг камера наполнилась светом, да именно наполнилась, и не дневным, не солнечным, не электрическим, а таким светом, который я не могу описать словами. Он наполнил все, мне показалось, что он и проник внутрь меня, и обволок меня снаружи.  Мне показалось, что я стою не на полу, а на этом свете, в невесомости.

Услышав ответ: «Я Иисус»,  сказал: «Ты, Господи!», и ноги мои подкосились, я упал на колени, плакал, рыдал и просил, чтобы Иисус простил меня. Я понял, что долгие годы жил во грехе, и люди не прощали мне. А Он, Иисус, прощает, и говорит: «Грехов твоих не вспомяну более».

Он любит меня, и не оставит, и не предаст.

Я вспомнил все, что читал, и все, что говорил мне Павел, и как бы прозрел, у меня как будто пелена с глаз спала.  Я уже не казался себе таким жалким и одиноким со мною был Иисус.

Мне хотелось закричать: «Люди я люблю вас!» Хотелось петь, говорить, рассказывать о Христе, поделиться своей радостью со всем миром, но в камере был я один.

На другой день, утром, я сказал, что я снимаю голодовку, ответственный офицер с ухмылкой сказал: «Что, согласен с приговором?»  Я ответил: «На все воля Божья, пусть будет так!» Он на меня подозрительно посмотрел и пробормотал: «Ну, ну». Так я уверовал в Господа нашего, Иисуса Христа.

Шло время, были трудности, но Господь вел меня Своим путем. Летели годы, менялись лагеря, Благовещенск, Магадан, Ангарск, Чита. В 1991 году распался Советский Союз, и меня, как уроженца Казахстана, вывезли в  Жетикару.

За это время Господь вел меня, сокрушал мое сердце, испытывал и даже когда я падал, Он поднимал меня и утешал как неразумное дитя. Я забыл о своем сроке и снова вернулся к жизни. Ходил по баракам, свидетельствовал о Христе, навещал больных, помогал нуждающимся, делал все, что мог. Мне всех было жалко, хотелось всех обогреть, чтобы во мне увидали любовь Христа, прозрели и обрели спасение.

Я забыл о своем огромном сроке, но Бог не забыл!  Никогда не забуду тот день, это был великий праздник Рождества Христова, 24 декабря, 1997 года. Мы верующие собрались отдельно, молились, пели гимны, славили Господа, а когда я вернулся в барак, мне говорят: «Ты слышал, объявляли по радио твою фамилию? Вызывают в спецчасть».

Я подумал, что они шутят, но оказалось серьезно. Пришел, там была уже очередь. Вызывали многих. Я стоял, ждал и думал, зачем меня вызвали,  терялся в догадках. И вот  захожу в кабинет, сидит капитан листает бумаги, и говорит мне: «Ваше дело пересмотрено, и Москва вам снизила срок на 5 лет». Я, вначале не поверил слышанному, мне осталось восемь месяцев, это был действительно подарок к Рождеству Христову, в 1998 году меня освободили. Слава Господу, Он один способен даровать нам жизнь.               Брат Анатолий.